Контролирующие должника лица пытаются обойти законный механизм участия в деле о банкротстве и получить дополнительные полномочия, в т.ч. в ущерб кредиторам

До конца 2021 г. контролирующие должника лица (КДЛ) фактически не имели эффективных механизмов самостоятельной защиты своих интересов в рамках дела о банкротстве подконтрольной им компании.

Это было связано с формальным подходом судов, который заключался в том, что круг лиц, участвующих в деле о банкротстве, является ограниченным и закреплен в ст. 34 и ст. 35 Закона о банкротстве.

В закрепленном в законе перечне не было КДЛ. Отдельные акционеры / участники должника не могли самостоятельно принимать участие в деле, а лишь через выбранного представителя учредителей (участников). Однако далеко не во всех делах о банкротстве акционеры / участники выбирали представителя. Остальные КДЛ (например, директор должника) вообще не имели возможности участвовать в деле.

Ситуация стала меняться после того, как сначала Верховный Суд РФ принял Определение от 30.09.2021 № 307-ЭС21-9176[1], а Конституционный Суд РФ – Постановление от 16.11.2021 № 49-П[2].

В указанных судебных актах высшие суды сформировали позицию, что КДЛ, привлекаемые к субсидиарной ответственности, вправе участвовать в отдельных обособленных спорах, решение по которым может повлиять на привлечение их
к субсидиарной ответственности и размер такой ответственности.

Обосновывая указанное право, Верховный Суд РФ отметил, что на правовое положение КДЛ, привлекаемого к субсидиарной ответственности, влияют два ключевых обстоятельства: (1) совокупный размер требований кредиторов к должнику и (2) объем конкурсной массы. Разница между двумя названными величинами и составляет размер ответственности контролирующего лица. Соответственно, КДЛ должны быть предоставлены полномочия тем или иным образом влиять на две указанные величины, так как они ему объективно противопоставляются.

В последующем указанный подход был закреплен на законодательном уровне. Федеральным законом от 21.11.2022 № 452-ФЗ были внесены изменения в Закон о банкротстве.

Так, в соответствии с актуальной редакцией закона у КДЛ появилось 2 новых механизма участия в деле о банкротстве (помимо ранее существовавшей возможности выбрать представителя учредителей (участников) должника):

1. теперь КДЛ вправе подать в суд мотивированное ходатайство, в котором должны доказать свой статус контролирующего лица (ст. 61.10 Закона о банкротстве), и в случае удовлетворения судом ходатайства такие КДЛ становятся участниками дела (п. 4 ст. 34 Закона о банкротстве);
2. если в отношении КДЛ подано заявление о привлечении к субсидиарной ответственности, такое лицо автоматически становится участником дела (п. 1 ст. 61.15 Закона о банкротстве).

При этом, как в судебных актах Верховного Суда РФ, Конституционного Суда РФ, так и в действующей редакции закона, закреплено, что такие КДЛ не приравниваются к основным участникам дела о банкротстве. Они только получают право участвовать в деле при рассмотрении вопросов, решение которых может повлиять на привлечение их к ответственности, а также на размер такой ответственности, в том числе право обжаловать принятые по данным вопросам судебные акты.

Ни высшие суды, ни закон не определили четкий перечень вопросов, решение по которым может повлиять на привлечение КДЛ к ответственности и ее размер. То есть перечень обособленных споров, к участию в которых должны допускаться КДЛ, является открытым.

В связи с этим суды самостоятельно определяют в каждом конкретном случае, допускать ли таких КДЛ к участию в обособленном споре или нет.

На текущий момент судебная практика исходит из того, что КДЛ, привлеченные к участию в деле о банкротстве (в связи с удовлетворением мотивированного ходатайства или в связи с привлечением их к субсидиарной ответственности), имеют право:

• участвовать в обособленных спорах по включению требований кредиторов в реестр требований кредиторов и обжаловать судебные акты по таким обособленным спорам[3];
• обжаловать судебные акты о процессуальные правопреемстве[4];
• обжаловать судебные акты о признании сделок недействительными (но не подавать самостоятельные заявления о признании сделок недействительными)[5];
• подавать в суд жалобы на действия (бездействие) конкурсного управляющего[6].

Таким образом, из буквального содержания закона, а также сформированного в судебной практике подхода КДЛ вправе самостоятельно принимать участие только в тех обособленных спорах, которые влияют на привлечение их к ответственности и ее размер, и только в том случае, если КДЛ привлечены к участию в деле (в связи с удовлетворением мотивированного ходатайства или в связи с привлечением их к субсидиарной ответственности).

Однако анализ судебной практики показывает, что КДЛ пытаются обойти указанные правила.

КДЛ зачастую пытаются вступить в дело в ситуации, когда (1) в отношении них заявление о привлечении к субсидиарной ответственности не подавалось (что автоматически делало бы их участниками – п. 1 ст. 61.15 Закона о банкротстве), (2) когда КДЛ не подавали мотивированное ходатайство в порядке п. 4 ст. 34 Закона о банкротстве.

Более того, КДЛ зачастую пытаются получить дополнительные полномочия, которых у них нет по закону, в т.ч. даже если бы они были признаны участниками дела о банкротстве (в связи с удовлетворением мотивированного ходатайства или привлечением их к субсидиарной ответственности).

Так, например, в судебной практике стали все чаще встречаться случаи, когда КДЛ пытаются оспорить торги, проведенные в рамках процедуры банкротства.

Суды отказывают в удовлетворении таких заявлений, в т.ч. указывая на то, что КДЛ не являются участниками дела о банкротстве, не имеют права на оспаривание сделок должника, а оспаривание торгов не приведет к восстановлению их прав[7].

КДЛ могут получить право на оспаривание торгов, если примут участие в торгах. Однако в таком случае они могут оспаривать торги не в статусе КДЛ, а как участники торгов.

Вместе с тем автору статьи удалось обнаружить один судебный акт (о других таких судебных актах автору неизвестно), где суд удовлетворил заявление об оспаривании торгов по заявлению одного из акционеров должника – постановление Третьего арбитражного апелляционного суда от 15.11.2023 по делу № А33-453/2015 (https://kad.arbitr.ru/Document/Pdf/8022f568-1ce6-495c-816c-4748a23a8f46/71d62117-9728-4f12-85ec-6f099b9861d5/A33-453-2015_20231115_Postanovlenie_apelljacionnoj_instancii.pdf?isAddStamp=True).

Суд мотивировал право акционера на оспаривание торгов следующими аргументами:

• акционеры должника выбрали представителя акционеров, однако сведения о нем не были раскрыты суду, поэтому акционер может самостоятельно участвовать в деле, а не через представителя акционеров;
• акционер, оспаривавший торги, несет «субсидиарную ответственность, в т.ч. в виде убытков».

Примечательно, что суд пришел к указанным выводам и предоставил акционеру право на оспаривание торгов только на третьем круге рассмотрения дела. Ранее Третий арбитражный апелляционный суд, рассматривая тот же самый спор, приходил к прямо противоположному выводу об отсутствии у акционера права на оспаривание торгов. Необходимо отметить, что суд кассационной инстанции, направляя дважды дело на новое рассмотрение, также не признавал за акционером право на оспаривание торгов.

Логика суда в рассматриваемом постановлении представляется необоснованной, поскольку нераскрытие суду информации о выборе представителя акционеров не наделяет автоматически акционера правом на участие в деле о банкротстве. У акционера есть иные способы участия в деле, например, через подачу мотивированного ходатайства (о чем было указано выше). В любом случае раскрытие / нераскрытие информации о представителе акционеров не наделяет акционера или представителя акционеров правом на самостоятельное оспаривание торгов, поскольку признание торгов недействительными не приводит к восстановлению их прав (т.е. акционеры не являются заинтересованными лицами в оспаривании торгов по смыслу ст. 449 ГК РФ).

Также представляется неправильным вывод, что привлечение акционера к ответственности в виде убытков наделяет его правом на оспаривание торгов, поскольку, в отличие от субсидиарной ответственности, взыскание убытков предполагает фиксированный размер ответственности, на который результаты продажи имущества с торгов никак не влияют.

Более того, полагаем, что даже привлечение КДЛ к субсидиарной ответственности, не является основанием для предоставления ему права самостоятельно оспаривать результаты торгов.

Такой КДЛ вправе только обжаловать судебные акты, принятые по итогу рассмотрения заявления иного уполномоченного лица (конкурсного управляющего, кредиторов, потенциального участника торгов, чья заявка была отклонена, и т.д.).

Аналогично закон не позволяет КДЛ оспаривать сделки должника (такое право есть даже не у всех кредиторов – п. 2 ст. 61.9 Закона о банкротстве). Однако участвующим в деле КДЛ (например, привлеченным к субсидиарной ответственности) предоставлено право на оспаривание судебных актов по итогам рассмотрения заявлений об оспаривании сделок[8].

Таким образом, анализ судебной практики показывает, что КДЛ пытаются обойти закрепленный в законе механизм участия в деле о банкротстве, а также пытаются получить дополнительные полномочия.

Особый интерес в рассматриваемом деле, где суд оспорил торги по заявлению одного из акционеров должника, вызывает вопрос конфликта интересов между кредиторами должника и указанным акционером.

Согласно сформированному в судебной практике подходу, оспаривание торгов производится в интересах кредиторов и всегда преследует общую цель конкурсного производства – максимально возможное удовлетворение требований кредиторов[9].

В рассматриваемом же деле кредиторы должника получили 100% погашение суммы основного долга, а также существенной части мораторных процентов (уникальная для банкротства ситуация), и возражали против удовлетворения заявления акционера о признании торгов недействительными, заявляя о том, что это приведет к причинению им вреда.

То есть суд, признавая торги недействительными, не только предоставил отдельному акционеру должника право оспаривать торги, но и не учел волеизъявление кредиторов, в чьих интересах должно производиться такое оспаривание.

Полагаю, что рассматриваемое дело создает опасный прецедент для судебной практики. Рассматриваемый судебный акт не является окончательным, в настоящее время дело находится на стадии кассационного обжалования, судебное заседание по рассмотрению кассационных жалоб назначено на 15 января 2024 г. в Арбитражном суде Восточно-Сибирского округа (https://kad.arbitr.ru/Document/Pdf/8022f568-1ce6-495c-816c-4748a23a8f46/33cda145-6072-420f-9ff2-c05b94ada876/A33-453-2015_20231215_Opredelenie.pdf?isAddStamp=True).

Опасность заключается в т.ч., что данное дело является ярким примером попытки КДЛ обойти предусмотренный законом механизм участия в деле о банкротстве, которая поддерживается судом, предоставляющим КДЛ право не только участвовать в отдельных спорах по делу о банкротстве, но и самостоятельно инициировать процессы, в т.ч. в ущерб кредиторам должника.

Поскольку анализ судебной практики показывает актуальность рассматриваемой проблематики, считаю, что назрела необходимость:

• формирования Верховным Судом РФ категоричной позиции, что КДЛ не могут обходить предусмотренные законом способы участия в деле о банкротстве (п. 4 ст. 34 и п. 1 ст. 61.15 Закона о банкротстве), а также закрепления четкого перечня споров, в которых могут участвовать КДЛ и пределы их полномочий;либо
• внесения новых изменений в Закон о банкротстве, приравнивающих КДЛ к основным участникам дела с максимально широкими полномо