В начале 2023 года Верховным Судом РФ было принято Определение № 305-ЭС19-18803 (10) по делу о банкротстве общества с ограниченной ответственностью «Терминал Сервис» № А40-168513/2018 (далее – «Определение»), в котором суд акцентировал внимание на проблеме двойной квалификации сделок, оспариваемых в рамках дел о банкротстве.
Суть спора:
Во исполнение договора общество «Трэк Сервис» перечислило обществу «Терминал Сервис» 142 597 223,62 руб. Общество «Терминал Сервис» настаивало на том, что на эти деньги оно поставило обществу «Трэк Сервис» товары (горюче-смазочные материалы и другие) и оказало услуги.
Спустя время Арбитражный суд города Москвы по заявлению общества «Терминал Сервис» возбудил дело о его банкротстве, признал его банкротом и открыл конкурсное производство. Кредитор общества «Терминал Сервис» — общество с ограниченной ответственностью «Кардпрофит» — потребовало в суде признать недействительными совершенные операции по реализации обществом «Терминал Сервис» имущества в пользу общества «Трэк Сервис» в рамках договора на 142 597 223,62 руб., так как сделка совершена во вред кредиторам, а также потребовало взыскать указанную сумму в конкурсную массу должника.
Определением суда первой инстанции от 03.03.2021, оставленным без изменения постановлением апелляционного суда от 25.06.2021, в удовлетворении заявления отказано ввиду того, что в результате оспариваемой сделки не пострадали ни конкурсная масса должника, ни очередность удовлетворения требований его кредиторов. Суды также сочли пропущенным годичный срок исковой давности, исчисленный с даты осведомленности об обстоятельствах сделки обществом «Виакард» (правопредшественником общества «Кардпрофит»).
Постановлением суда округа от 18.10.2021 судебные акты отменены, дело возвращено на новое рассмотрение ввиду неправильного уяснения судами предмета спора и распределения бремени доказывания, а также ошибочного применения срока исковой давности.
При новом рассмотрении спора обжалуемыми судебными актами на основании статей 10 и 168 ГК РФ сделка признана недействительной, с общества «Трэк Сервис» в пользу должника взыскано 142 597 223,62 руб.
Выводы судов свелись к тому, что должник работал в группе аффилированных лиц как центр убытков; вся прибыль аккумулировалась на ином лице. Оспариваемый договор прикрывал сделки по выводу активов должника в пользу общества «Трэк Сервис». Платеж на сумму 142 597 223,62 руб. создавал видимость реальности и эквивалентности операций и носил транзитный характер, так как денежные средства впоследствии были выведены с расчетного счета должника в пользу третьих лиц.
В кассационной жалобе общество «Трэк Сервис» просило судебные акты отменить, ссылаясь на нарушение судами норм права.
Верховный Суд РФ отменил судебные акты нижестоящих судов и отказал в признании сделок недействительными.
Интересно Определение несколькими моментами:
- четким подходом к анализу и разграничению специальных и общих оснований оспаривания сделки в банкротстве;
- акцентом внимания на распределении бремени доказывания.
Верховный Суд РФ пристальное внимание уделил проблеме двойной квалификации сделок, оспариваемых в банкротстве: по специальным и общим основаниям. И эта проблема отнюдь не теоретического характера, поскольку «задвоение» нередко приводит к ошибочному признанию сделок недействительными и создает существенные методологические проблемы при оспаривании судебного акта.
Сложившаяся судебная практика по поводу квалификации недействительных сделок в делах о банкротстве говорит следующее:
- наличие в законодательстве о банкротстве специальных оснований оспаривания сделок само по себе не препятствует суду квалифицировать сделку, при совершении которой допущено злоупотребление правом, как ничтожную на основании статей 10 и 168 ГК РФ (п. 4 Постановления Пленума ВАС РФ № 63, п. 10 Постановления Пленума ВАС РФ от 30.04.2009 № 32);
- если исходя из доводов оспаривающего сделку лица и имеющихся в деле доказательств суд придет к выводу о наличии иного правового основания недействительности сделки, чем то, на которое ссылается истец, то на основании части 1 статьи 133 и части 1 статьи 168 АПК РФ суд должен самостоятельно определить характер спорного правоотношения, возникшего между сторонами, а также нормы права, подлежащие применению (дать правовую квалификацию), и признать сделку недействительной в соответствии с надлежащей нормой права;
- сделки со злоупотреблением правом (ст. 10, ст. 168 ГК РФ) совершаются при наличии таких пороков, которые выходят за пределы дефектов сделок с предпочтением или подозрительных сделок (Постановление Президиума ВАС РФ от 17.06.2014 № 10044/11 по делу № А32-26991/2009, Определения ВС РФ от 29.04.2016 № 304-ЭС15-20061 по делу № А46-12910/2013, от 28.04.2016 № 306-ЭС15-20034 по делу № А12-24106/2014, от 24.10.2017 № 305-ЭС17-4886(1), от 31.08.2017 № 305-ЭС17-4886, от 17.12.2018 № 309-ЭС18-14765, от 06.03.2019 № 305-ЭС18-22069);
- суды обязаны указывать, чем в условиях конкуренции норм о действительности сделки обстоятельства выявленных нарушений выходили за пределы диспозиции ч. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве (Определение СКЭС ВС РФ от 31.08.2017 № 305-ЭС17-4886 по делу № А41-20524/2016, Определение СКЭС ВС РФ от 24.10.2017 № 305-ЭС17-4886(1) по делу № А41-20524/2016).
На практике очень часто при оспаривании сделки лицо, обращающееся с соответствующим заявлением, приводит все пороки сделки и аргументирует свое требование о признании сделки недействительной как по основаниям, предусмотренным Законом о банкротстве, так и на основании статей 10 и 168 ГК РФ. И это не только с теоретической точки зрения некорректно, но и создает ряд проблем на практике.
Нередко суд следует логике Истца. Исследует обстоятельства дела, выявляет наличие или отсутствие пороков сделки и делает вывод о ее недействительности или отсутствии оснований для признания таковой. Вместе с тем, нередко принятая юридическая техника исполнения судебных актов способствует тому, что сделка признается недействительной, но остается не ясно, по какому именно основанию. Это создает существенные трудности при оспаривании.
Так, сделка может обладать определенными недостатками, но они не позволяют признать сделку недействительной, например, на основании статьи 61.2 Закона о банкротстве, вместе с тем имеющиеся пороки сделки не выходят за пределы диспозиции указанной статьи, следовательно, сделка не может быть признана недействительной на основании статей 10 и 168 ГК РФ. Отсутствие четкого разграничения применяемых судом оснований для признания сделки недействительной приводит к тому, что «внешне небезупречная», но действительная сделка, ошибочно может быть признана недействительной.
В рассматриваемом деле Верховный Суд РФ напомнил, что произвольная или двойная квалификация одного и того же правонарушения как по специальным, так и по общим нормам противоречит принципам правовой определенности и предсказуемости. И этот вывод действительно имеет в первую очередь большое практическое значение.
В отношении бремени доказывания такого признака недействительности подозрительной сделки, как причинение вреда кредиторам должника, Верховный Суд РФ высказался, что в силу принципа состязательности сторон судебного спора и правовых норм, регулирующих доказывание обстоятельств дела (статьи 9, 65, 66 АПК РФ) факт причинения вреда должен доказываться лицом, оспаривавшим сделку.[1] Его процессуальный оппонент несет бремя опровержения этих обстоятельств. Суд отмел доводы, которые были основаны исключительно на предположениях, лишены какой-либо конкретики[2], так как при обратном подходе судебный спор стал бы беспредметным. Этот вывод Верховного Суда РФ вкупе с детальным исследованием доказательственной базы в анализируемом деле дискредитирует прокредиторский подход, который часто используют суды нижестоящих инстанций в делах о банкротстве.
Будем надеяться, что данное Определение Верховного Суда РФ позитивно скажется на практике оспаривания сделок в делах о несостоятельности (банкротстве), поскольку оно акцентирует внимание на часто встречающихся ошибках, которые существенно усложняют и затягивают рассмотрение данной категории споров.
[1] «… Лицо, не участвовавшее в сделке, объективно ограничено в возможности по предоставлению в суд прямых доказательств отчуждения имущества должника. Однако это не освобождает его от обязанности по доказыванию обстоятельств спора, на которые оно ссылалось в заявлении. Такое лицо может выстраивать свою процессуальную позицию, в частности, на косвенных доказательствах о передаче ответчику конкретного имущества должника и хотя бы в какой-то степени подтвердить обоснованность своих претензий, запустив тем самым состязательную процедуру доказывания. В данном случае это не сделано».
[2] «… не названы ни наименования, ни количество, ни стоимость отчужденного имущества) и не позволяют даже приблизительно (оценочно) установить факт отчуждения имущества и его стоимость. Доказательств отчуждения имущества не представлено вовсе».
