Для классификации ПКС можно использовать критерии субъекта и вида нормы. В ПКС содержатся процессуальные и материальные нормы как для кредитора, так и для должника. Некоторые пункты опущены, так как носят общий характер и относятся ко всей классификации – к примеру, п. 2 и 2.1. Указанные пункты формулируют общую предпосылку добросовестного поведения как в процессуальных, так и в материальных правоотношениях.
Процессуальные нормы для кредитора:
П. 4 – констатирует факт, что процессуальное положение кредитора является затрудненным при выполнении стандарта доказывания при привлечении КДЛ к субсидиарной ответственности вне рамок банкротства. Важный вывод, что процессуальное неравенство создается объективными причинам, которые перечислены в указанном пункте. Если процессуальная слабость кредитора возникла по причинам, зависящим от него, к примеру, утеря предоставленной документации, то он не должен получать преимуществ для выравнивания своего статуса.
П. 5.2 – важнейший вывод, что требования процессуальной добросовестности возлагаются и на кредиторов. КС РФ создает балансную систему, в которой игра происходит не в одну калитку, а добросовестность каждого участника процесса влияет на бремя доказывания. Также КС РФ делает важную оговорку, что особенно такой стандарт применим, если кредитор является профессиональным участником оборота, подчеркивая тем самым, что в потребительских отношениях возможна информационная асимметрия, которая также влияет на силу процессуального статуса.
В этом же пункте КС РФ ссылается на ст. 428 ГК РФ, раскрывая ситуацию о действиях кредитора в преддверии банкротства. КС РФ описывает ситуации, в которых кредитор имеет сильные переговорные возможности и создает кабальные условия для должника. В этой части, мне кажется, КС РФ немного заигрался. Никто не спорит с генеральной идеей важности оценки процессуальной добросовестности кредитора. Однако насколько релевантно проводить линию материального поведения кредитора и его процессуального статуса, учитывая риск субординации требований? Многочисленная судебная практика, где суды указывают, что субординации подлежит нестандартно ведущий себя кредитор. Получается, что если предоставил отсрочку – субординировали, надавил на должника – кабальные условия. Ну и глобально я не согласен с идеей, что банкрот имеет слабую переговорную позицию в правовом смысле и к нему нужно применять стандарты слабой стороны только на основании неплатежеспособности (не касается физических лиц).
Процессуальные нормы для Должника:
Абз. 2,3,4 п. 3 – про порядок привлечения КДЛ к ответственности, что он возможен не только в процедуре банкротства. В системе генерального деликта можно и из ст. 1064 ГК РФ все вывести и ст. 10 ГК РФ, на которую ранее ссылался КС РФ. Однако один из ключевых вопросов в ПКС как раз процессуальный – в части перекладывания бремени доказывания и применение презумпций, установленных в Законе о банкротстве.
П. 3.2 – про распределение бремени доказывания. Один из ключевых пунктов ПКС. Пункт указывает на применение презумпций из Закона о банкротстве к КДЛ в части неудовлетворения требований кредиторов.
Абз. 2 п. 3.3 – про процессуальную обязанность КДЛ о раскрытии информации.
П. 5 и 5.1 про распределение бремени доказывания. Также является одним из ключевых пунктов и показывает, что процессуальное неравенство по объективным причинам или по субъективной причине, зависящей от оппонента.
Материальные нормы для Кредитора:
В абз. 1 п. 3.3 КС РФ указывает на общее требование добросовестности при взаимодействии с КДЛ и, в частности, информационную обязанность кредитора. Интересно, что КС РФ не случайно упоминает, что кредиторы также взаимодействуют с КДЛ через юридическое лицо, еще раз подчеркивая, что воля юридического лица формируется с помощью этих лиц.
П. 3.4 – общее правило о том, что кредитор не должен содействовать увеличению размера ответственности должника. Важное попутное сказанное, однако редко применяемое на практике, в части взыскания субсидиарной ответственности. Хотя по моему мнению, сейчас в правопорядке скалывается ситуация чрезмерной субсидиарной ответственности, когда даже недобросовестный кредитор может извлечь выгоду их недобросовестного поведения. С другой стороны, существует масса других механизмов борьбы с такими кредиторами, к примеру субординация требований и их невключение в размер ответственности. К примеру, должны ли требования кредитора, который не предоставлял документацию, включаться в объем субсидиарной ответственности.
Материальные нормы для должника:
П. 2.2 (в особенности абз. 5 и 6), где КС РФ прямо указывает на обязанность КДЛ действовать в интересах сообщества кредиторов. КС РФ в этой части ссылается на pacta sunt servanda. Очень точная ссылка, которая показывает, что ответственность КДЛ строится на нарушении обещаний, которые выдает ЮЛ. При этом такая ответственность возможна за недобросовестные и неразумные действия. Из этих абзацев, по моему мнению, выводится и контрактная теория юридического лица и то, что сообщество кредиторов — это товарищество, и особый вид ответственности (субсидиарной), когда КДЛ в лице ЮЛ нарушаются общения, дезавуируя принцип свободы договора. В продолжение сказанного сюда же можно отнести абз. 1 п. 3 и п. 3.1 в этой части КС РФ указывает на наличие баланса, так как ответственность возможна только на началах вины.
Обобщение изложенной позиции в п. 6 и п. 7 – дополнительное упоминание про важность процессуальной добросовестности как должника, так и кредитора. Мне кажется, ПКС красиво раскрывает генеральную идею о том, что бремя доказывания и презумпции являются эффективным механизмом для борьбы с процессуальным злоупотреблением.
