На сегодняшний день в судебной практике сформирована устойчивая позиция, что публично-правовые образования не могут быть отнесены к контролирующим должника лицам и привлечены к субсидиарной ответственности (Постановление Арбитражного суда Московского округа от 05.12.2022 N Ф05-29477/2022 по делу N А40-168742/2020, Постановление Арбитражного суда Московского округа от 14.09.2021 N Ф05-6144/2021 по делу N А40-115843/2020, Постановление Арбитражного суда Московского округа от 13.05.2019 N Ф05-684/2018 по делу N А40-72475/2015, Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 24.05.2021 N 09АП-22825/2021 по делу N А40-4125/2014, Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 17.12.2020 N 09АП-39094/2020 по делу N А40-178012/2013). Данная позиция основана на том, что в силу закона публично-правовые образования не признаются аффилированными лицами юридического или физического лица (Письмо ФАС России N СП/102596/20 и Банка России N ИН-06-28/163 от 24.11.2020 «О некоторых вопросах, связанных с раскрытием информации об аффилированных лицах») или контролирующими лицами (абзац 7 пункта 1 статьи 81 Федерального закона «Об акционерных обществах»), не отвечают по обязательствам созданных ими юридических лиц, кроме случаев, предусмотренных законом (пункт 3 статьи 126 ГК РФ), к которым не относятся привлечение к субсидиарной ответственности по обязательствам должника.
Иными словами, публично-правовые образования, обладающие контролем за деятельностью должника, например, посредством преобладающего участия в уставном капитале, в силу закона не признаются КДЛ и не могут привлекаться к субсидиарной ответственности.
Не вдаваясь в обсуждение обоснованности такой позиции, тем не менее необходимо отметить, что при привлечении других КДЛ к субсидиарной ответственности указанный «иммунитет» публично-правового образования не исключает оценки правомерности управленческих решений и действий их уполномоченных органов и должностных лиц в хозяйственной деятельности должника.
Субсидиарная ответственность является способом компенсации внедоговорного вреда, причиненного кредиторам должника вследствие незаконных и недобросовестных действий КДЛ, непосредственно и неизбежно повлекших объективное банкротство и невозможность погасить требования кредиторов. Под действиями контролирующего лица, приведшими к невозможности погашения требований кредиторов, следует понимать такие действия (бездействие), которые явились необходимой причиной банкротства должника, то есть те, без которых объективное банкротство не наступило бы. Привлечение к субсидиарной ответственности предполагает, что причиной банкротства стали именно действия ответчиков, исключая при этом иные варианты ухудшения финансового положения должника (Определение Верховного Суда РФ от 23.01.2023 N 305-ЭС21-18249(2,3), Определение Верховного Суда РФ от 16.12.2019 N 303-ЭС19-15056). В случае, если объективное банкротство обусловлено иными причинами, и вменяемые КДЛ действия сами по себе не могли повлечь такие последствия, то отсутствует основание для привлечения к субсидиарной ответственности.
При привлечении к субсидиарной ответственности руководителей должника, контролируемого публично-правовым образованием, необходимо исследовать доводы ответчиков касательно значения решений и действий уполномоченных органов публично-правового образования для возникновения объективного банкротства, независимо от возможности привлечения самого публично-правового образования к субсидиарной ответственности. Такой вывод сделан в Определении Верховного Суда РФ от 11.08.2023 № 305-ЭС23-3934 (1, 2).
В процессе банкротства ОАО «ДЕЗ Гагаринского района» конкурсный управляющий обратился в арбитражный суд с заявлением о привлечении Департамента городского имущества города Москвы и трех бывших руководителей должника к субсидиарной ответственности по обязательствам должника в размере 150 639 036, 21 руб.
Департамент городского имущества г.Москвы был указан в числе соответчиков в связи с тем, что являлся единственным акционером должника.
Определением Арбитражного суда г.Москвы от 06.07.2022, оставленным без изменения постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 03.10.2022 и постановлением Арбитражного суда Московского округа от 22.12.2022, с бывших руководителей должника в порядке субсидиарной ответственности было взыскано 150 639 036, 21 руб.
По мнению судов, объективное банкротство должника наступило вследствие действий бывших руководителей должника, которые необоснованно занизили налогооблагаемую базу при взаимодействии с тремя контрагентами, которые являлись по существу техническими фирмами-однодневками. Руководители должника заключали с этими организациями фиктивные договоры на выполнение работ и оказание услуг, якобы связанных с содержанием и ремонтом жилищного фонда, подписывали акты принятии работ (услуг), которые фактически не были выполнены (оказаны). Целью такого фиктивного документооборота являлось получение должником необоснованной налоговой выгоды в виде уменьшения налоговой базы по налогу на прибыль и завышению налоговых вычетов по НДС за счет списания на затраты расходов по работам (услугам). Указанные обстоятельства послужили основанием для доначисления налога на прибыль, НДС, пеней и штрафов. Возникновение указанной задолженности по налогам было расценено судами как причина неплатежеспособности должника.
Суды отказали в привлечении Департамента городского имущества г. Москвы к субсидиарной ответственности, поскольку посчитали, что последний по закону не является контролирующим должника лицом.
Отменяя судебные акты нижестоящих судов в части привлечения бывших руководителей должника к субсидиарной ответственности, Верховный Суд РФ отметил, в частности, следующее.
Во-первых, суды не дали никакой оценки доводам ответчиков, подтвержденным имеющимися в деле доказательствами, что объективной причиной банкротства должника послужило не выявленная неуплата налогов, а создание в июне 2015 года единственным акционером общества (Департаментом городского имущества г. Москвы) нового юридического лица (ГБУ города Москвы «Жилищник Гагаринского района») с переводом на него большей части активов и деятельности должника. В случае сохранения за должником имущества, необходимого для ведения его нормальной хозяйственной деятельности, должник, несмотря на задолженность по налоговым обязательствам, имел реальную возможность погасить требования уполномоченного органа. Ответчики приводили сведения о том, что до 2016 г. стоимость активов должника росла, а в 2016 г. уменьшилась более чем в 2, 5 раза (со 193 502 тыс. руб. до 76 570 тыс. руб.) в результате реализации указанного решения единственного акционера. Кроме того, до 2018 г. деятельность должника была прибыльной, а убытки возникли только в 2018 г.
Во-вторых, суды также оставили без внимания довод, что «фиктивные» контрагенты должника являлись победителями торгов, проведенных в порядке Федерального закона от 18.07.2011 № 223-ФЗ «О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц», осуществляли реальную хозяйственную деятельность, в том числе выполняли аналогичные работы и оказывали услуги в других округах города Москвы.
По всей видимости, указанные доводы были проигнорированы нижестоящими судами в связи с тем, что относились к оценке роли Департамента городского имущества г.Москвы в возникновении кризисной ситуации, а последний не является КДЛ и не может быть привлечен к субсидиарной ответственности.
Данное решение Верховного суда очень важно для правоприменительной практики привлечения к субсидиарной ответственности руководителей бюджетных структур. В данном случае нам удалось доказать, что причина банкротства – это не привлечение должника к налоговой ответственности, а создание в 2015 году акционером общества нового юридического лица (ГБУ города Москвы «Жилищник Гагаринского района») и перевод на него значительной части активов должника. Нижестоящие суды не оценивали связанные с действиями Департамента городского имущества доказательства, так как исходили из того, что департамент в целом не может быть привлечен к субсидиарной ответственности. Но даже если в рассматриваемом деле акционер не является субъектом субсидиарной ответственности, аргументы о причинивших вред действиях акционера должны были быть оценены с точки зрения их влияния на платежеспособность должника. Таким образом, вывод о достаточности действий генеральных директоров для наступления объективного банкротства и их солидарной (а не долевой) ответственности сделан преждевременно.
