Некоторое время назад мной была опубликована на Шортриде статья о новой практике по привлечению КДЛ банков к субсидиарной ответственности за бездействие в виде неорганизации надлежащей системы рисков и контроля (https://shortread.ru/subsidiarnaya-otvetstvennost-kontrolirujushhih-bank-lic-za-otsutstvie-sistemy-ocenki-riskov-novyj-trend-v-sudebnoj-praktike/).
Речь идет об ответственности за доведение до банкротства, когда ответственные КДЛ не имплементировали надлежащую систему оценки рисков, проверки контрагентов и своевременного реагирования на выявленные недостатки в работе системы, которые сделали возможным заключения сделок (например, с техническими компаниями, без обеспечения, с неправильной классификацией ссуд и проч.), в конечном итоге, приведших к банкротству.
Одновременно на рассмотрении судов находилось два дела со схожими обстоятельствами. Однако, в этих делах судами были сформированы различные подходы. Поэтому их рассмотрение в параллели особенно продуктивно для нюансирования судебных подходов.
Существо вопроса
Вопрос обозначенный перед судами, можно сформулировать так – может ли бездействие КДЛ по неимплементированию надлежащей системы оценки рисков и контроля быть достаточным для привлечение такого КДЛ к субсидиарной ответственности, даже если оно не участвовало в совершении вредоносных сделок?
Например, член органа управления, являющийся КДЛ, как участник рабочей группы с ЦБ по проверке деятельности банка знает о выявленных нарушениях при заключении сделок, однако, не предпринимает никаких действий по налаживанию системы (хотя обязан в силу закона и внутренних документов), но при этом и не участвует в заключении сделок. Вопрос в том, должен ли такой член управления отвечать по иску о субсидиарной ответственности? Вопрос усложняется тем, что, стандартно, в банках о выявленных нарушениях ЦБ оповещаются все члены органов управления. В таком случае, потенциально все члены органов управления под риском ответственности, поскольку на всех них в той или иной мере согласно компетенции лежит обязанность осуществлять действия по имплементированию надлежащей системы.
Либо возможен альтернативный подход — дать возможность такому КДЛ «уйти с крючка ответственности», возражая, что КДЛ хотя и знал, о дефектности работы системы в целом и наличии претензий со стороны регулятора, но само такое лицо не принимало участия во вредоносных сделках.
Суды
По одному из дел (дело АО «АКБ «Легион», дело № А40-129253/17) суд занял более ограничительный подход и требовалось не только бездействие, но и одновременно причастность КДЛ к заключению сделок. По другому делу (дело АО «Военно-Промышленный Банк», дело № А40-200773/16) – подход суда был расширен и участие в заключении сделок не требовалась, если КДЛ знало или должно было знать, что в банке функционирует ненадлежащая система оценки и контроля, которая позволяет пропускать вредоносные сделки, и при этом ничего не делает, хотя обязано в силу закона и устава. Согласно подходу по второму делу, неисполнение самой этой обязанности достаточно было для возложения ответственности.
Оба подхода появились в недрах московской апелляции. Далее, хронологически, сначала на рассмотрение суда кассационной инстанции поступило дело АКБ Легион, где кассация согласилась с позицией апелляционного суда. И совсем недавно, в конце марта, состоялась кассация по делу АО ВПГ, которая отменила судебный акт апелляции (5 апреля появился полный текст судебного акта).
Результаты
Насколько был воодушевляющим судебный акт апелляционного суда с позиции правовых возможностей развития взвешенного подхода к ответственности за бездействия КДЛ банков, настолько разочарующим является акт кассации.
По существу, важность позиции кассационного суда могла заключаться в формировании правовой позиции об условиях привлечения КДЛ к субсидиарной ответственности за бездействие в виде неорганизации в банке надлежащей системы оценки рисков и контроля.
В итоге, вместо правовой позиции по бездействию, суд кассационной инстанции сделал крайне озадачивающий правовой вывод со ссылкой на Постановление ВАС 6/8: руководители обществ не отвечают за бездействие. И это несмотря на примененную редакцию закона ст. 10 Закона о банкротстве в редакции 2013 г., прямо содержащую указание на бездействие как основание. И, конечно, это уж никак не складывается с признанием субсидиарной ответственности как ответственности за деликт, где бездействие является основанием ответственности, когда на лицо возложена обязанность определенного действия.
Логично, что после этого никаких позиций по бездействию уже не последовало.
Правовые вопросы перед судом
От кассационного суда ожидалось, что суд даст ответы на важные правовые вопросы в рамках конкретного дела, способствующие созданию выверенной позиции по ответственности за бездействие. В абстрактной форме эти вопросы могли бы быть сформулированы так:
(1) правильно ли суды определили субъекта обязанности по внедрению системы управления рисками и контроля за ее надлежащим функционированием. Или более абстрактно – кто является субъектом этой обязанности. Как перечислено в законе все органы управления в той или иной мере, или это обязанность иная? Чрезвычайная значимость этого вопроса в том, что от ответа на него будет зависеть круг потенциальных ответчиков.
(2) являются ли субъектами обязанности все ответственные лица в соответствии с законом и внутренними документами банка или это фактически ограниченная обязанность только для тех лиц, которые участвуют в совершении сделок. Иначе говоря, означает ли, что лицо, обладающее знаниями о дефектной работе системы оценки риска в целом и в силу закона обязанное принять меры к устранению дефектов и не принявшее таких мер, но не участвовавшее в заключении сделок, не подлежит ответственности.
(3) как действуют банкротные презумпций в части ответственности не за действия по совершению сделок, а за бездействие в виде отсутствия надлежащей системы, непринятия мер по создания системы контроля.
(4) когда может считаться, что надлежащая система не имплементирована и насколько детальная информация требуется, чтобы обязанность считалась исполненной.
Несмотря на то, что важные вопросы о бездействии, который могли бы получить внимание кассационного суда, не были рассмотрены, тем не менее в судебных актах закреплено важная правовая позиция (в рамках дела АКБ Легион), о том, что КДЛ не может закрыться щитом кредитного комитета и положительными заключениями профильных подразделений в тех случаях, когда это лицо знало о дефектной работе самой системы по оценки и контролю. Это правильная интерпретация правила делового решения и значимое развитие (в моей статье на Шортриде написано об этом подробнее).
Важность позиция для не-банков
Можно представить себе ситуацию из области фармацевтики, продуктов питания или любого регулируемого рынка, когда компания должна имплементировать надлежащую систему по контролю за безопасностью товаров или продуктов, или даже функционирования объектов недвижимости. Например, на уровне наблюдательного совета не внедрена система по надлежащему информированию о статусе работы компании и отслеживанию возможных рисков, необходимых для принятия решений для своего уровня компетенции. Если, например, при производстве мороженого в него попадает бактерия, что приводит к убыткам для потребителей и самой компании. Может ли директор компании защищаться в корпоративном иске к нему о возмещении убытков тем, что он не знал о таком риске, поскольку не было надлежащей системы информирования? И здесь также возникают большинство вопросов, которые были в банковских делах: и про субъектов обязанности, и про природу этой обязанности, и про критерии, когда такая обязанность может считаться неисполненной (например, единичные случаи неполучения информации либо это должно быть что-то очень часто повторяющее и постоянное, либо как-то иначе определяемое).
* Автор не связан обязательствами со сторонами спора, данный комментарий не является предоплаченным кем-либо из заинтересованных сторон и не преследует цели продвижения правовой позиции той или иной стороны.
Мой ТГ о деликтной ответственности https://t.me/Natalia_Anikina_Tort_Law
