Рубрика «Кейс месяца» раздела о банкротстве — о главном деле прошедшего месяца в Верховном суде (ВС). Подписывайтесь на дайджест о банкротстве — в нем мы собираем все ключевые правовые новости по этой теме за месяц.
Кейсом июля редакция выбрала определение ВС по делу Владимира Дегтярева. В этом деле ВС признал, что управляющий должен включать требования дольщиков в реестр автоматически, основываясь на данных ЕГРН. Даже если требования не включены в реестр, дольщик не лишается предусмотренных законом гарантий. Из этого следует, что фонд защиты прав дольщиков, который достраивает дом, должен передать квартиру также тем, чьи требования не включены в реестр.
Позиция ВС повышает уровень защиты прав дольщиков, но может негативно отразиться на объеме обязанностей управляющих. Поэтому ключевой вопрос, на который придется ответить судам, применяющим данную позицию, в каких случаях управляющего нельзя упрекнуть в том, что он ненадлежащим образом выполнил свою работу.
Фабула дела
Фабулу дела мы описывали здесь. В деле о банкротстве строительной компании «ЖБК-3» возник спор между Владимиром Дегтяревым, дольщиком, чьи требования управляющий забыл самостоятельно включить в реестр, и фондом защиты прав дольщиков, который принял на себя обязательство достроить дом.
Требование Владимира Дегтярева не было включено в реестр по недосмотру управляющего, хотя сведения о заключенном им договоре были внесены в ЕГРН. Поэтому фонд посчитал, что Владимир Дегтярев не может претендовать на получение квартиры в достроенном доме, поскольку на момент принятия решения о достройке дома информация о нем в реестре отсутствовала.
Апелляция и кассация согласились с позицией фонда. Они посчитали, что раз требование Владимира Дегтярева не было включено в реестр на момент передачи фонду объекта незавершенного строительства, то он может претендовать только на денежную компенсацию. В обоснование этого довода они сослались на п. 15 ст. 201.4 Закона о банкротстве. Эта норма предусматривает, что дольщики, чьи требования включены в реестр уже после передачи объекта фонду, могут получить только денежное возмещение.
Что сказал ВС?
ВС не согласился с подобной позицией и предоставил дольщику защиту.
Он указал, что фонд защиты прав дольщиков выступает лишь формой использования публичных ресурсов для разрешения кризисной ситуации, возникшей при банкротстве застройщика.
Чтобы защитить права дольщиков, законодатель также предусмотрел и специальный упрощенный порядок включения их требований в реестр — они включаются в реестр самим управляющим на основании данных ЕГРН. При этом если дольщик не оплатил квартиру, то управляющий может обратиться в суд с заявлением об исключении требования из реестра.
В рассмотренном деле ошибочное невключение требования в реестр не влияет на право дольщика требовать передачи квартиры — он в любом случае вправе претендовать на нее, посчитал ВС. Он сделал вывод, что фонд должен был проявить должную осмотрительность, обратившись к реестру недвижимости, и установить, что реестр дольщиков сформирован с нарушениями.
По мнению ВС, негативные последствия бездействия управляющего или неосмотрительности фонда не могут возлагаться на дольщика.
Почему это решение важно?
Подход экономической коллегии следует рассматривать с двух точек зрения.
Первая — с точки зрения защиты дольщиков. С этой позиции подход ВС можно только поддержать. Выводы, к которым приходит ВС, существенно повышают уровень гарантий дольщиков. Теперь им в принципе не надо ничего предпринимать, если застройщик впадает в банкротство. Они могут лишь ждать, пока управляющий включит их требования в реестр, и по мере необходимости представлять доказательства внесения платы по договору долевого участия.
Конечно, с политико-правовой точки зрения можно дискутировать, насколько оправдан подобный патернализм со стороны правопорядка, но кажется, что российское право свой выбор сделало достаточно давно. Если исходить из правильности самой идеи максимальной защиты дольщиков, то позиция ВС абсолютна логична.
Конечно, слабый (с точки зрения правопорядка) дольщик не может страдать от того, что управляющий или фонд допустили ошибку, которая привела к нарушению его прав. Такого дольщика нельзя упрекнуть в том, что он не проявил достаточной активности, не убедился, что его требование включили в реестр, не проконтролировал управляющего. Задача правопорядка — сделать защиту им прав максимально комфортной для самого дольщика.
Во избежание сомнений следует отметить, что в предыдущем абзаце нет ни капли сарказма. Тезис о слабости дольщиков — это точка отсчета и аксиома для всего регулирования института долевого участия в строительстве и банкротства застройщиков. Поэтому позиция ВС вполне соответствует логике регулирования.
И именно поэтому она изначально была достаточно предсказуемой.
При этом важно смотреть на эту проблему и с другого ракурса — с точки зрения прав арбитражного управляющего. Очевидно, что подобная позиция ВС со временем приведет к тому, что число жалоб на арбитражных управляющих возрастет. Ведь они должны были автоматически включать требования, своевременно запрашивать информацию у дольщиков и так далее.
Суды, которым предстоит рассматривать эти дела, должны учитывать следующие обстоятельства. Во-первых, получить в пятнадцатидневный нормативный срок данные всех лиц, с которыми заключены договоры участия в долевом строительстве, крайне затруднительно. Это связано и с объемом, и с обычными сложностями получения управляющим нужной информации.
Во-вторых, если управляющий переусердствует и включит в реестр дольщика, договор с которым был, например, прекращен, то цена такой ошибки тоже высока — его ждет жалоба уже от самого фонда.
Словом, проблем у управляющего много. И повышая уровень защиты дольщиков, правопорядок должен понимать, что такое повышение не может осуществляться за счет управляющего. Нужно создать эффективную и сбалансированную систему.
Получится ли это у судов — вопрос открытый.
